Я протискивался сквозь суету
маскарада, разыскивая ее. Я думал, что знаю, как она выглядит. Мысленно, я ведь
почти видел ее, маску, которую уже давно искал.
Чехарда ярких красок, взрывов петард и неровные блики факелов кружились и
буйствовали вокруг. Люди веселились на своем Большом Празднике с размахом.
Веселье врывалось в дома и выливалось обратно на улицы, вокруг смеялись,
танцевали, сходили с ума, как будь-то праздник, пришел в город навсегда, и
теперь будет продолжаться вечно. Прямо на улицы выносились столы, заставленные
закусками, свечами и прекрасным вином, за которые тут же присаживались знакомые
и незнакомые маски. Они перебрасывались шарадами, шутками и ничего незначащими
обрывками реплик, и продолжалипеть, не забывая попутно поглощать изобилие, разлегшееся на столах.
Обычно гордо попирающие темноту фонари, сегодня были все завешены зеленым вьюном
и какой-то мишурой, поэтому на город смотрели сонно и устало, позволяя, где
нужно появляться и теням, откуда тоже доносилось чье-то хихиканье. Мелодии
нежных флейт соперничали с дикими взвизгами волынок. По мостовой, из больших,
витражных стекол вместе с причудливыми тенями танцующих и отблесками множества
свечей, плавно текли звуки скрипок. Кто-то поджигал шутихи с фейерверками, и они
взлетали над толпой и городом, рассыпаясь огненными пчелами, причудливыми
деревьями или туманными звездами, иногда звонко бабахая, а иногда пронзительно
свистя. Отсветы от них ложились на самые глухие и печальные закутки города,
внося даже в них свою праздничную сумятицу.
Маски мелькали повсюду, и все они были разные. Встречались и не совсем
добрые, вон невдалеке пронеслась шайка зеленовато-жутких троллей. Но все
смешалось в городе при свете фейерверков и свечей. И прислонившись, к фонарю
спал дракон, сладко всхрапывавший во сне, но продолжающий прижимать к груди,
довольно миленький букетик, составленный явно какой-то кокетливой ручкой. Вон
там стоя на столе среди фужеров и цветов Пьеро пел, какую-то разухабистую песню,
довольно фривольного содержания и совершенно явно не собирался грустить и
дальше, а сидевший рядом гриф с роскошным клювом вторил ему. Весь в черном,
страшный бородатый пират мечтательно смотрел на стоявшую в зените Луну. Глаза
его были подернуты, какой-то неземной печалью. Грустил, склонившись над гитарой,
шут, горько потряхивая бубенчиками. Рыцарь артуровских времен важно кружился в
вальсе, приобняв за талию злую волшебницу. Все смешалось, переплелось...
А я все протискивался, сквозь живой гомон маскарада, я искал ее. Я верил,
что она должна быть здесь. Но масок вокруг было так много...
Каркун
Напечатано в N 25 журнала "Мое
королевство" (Октябрь 2005 года)
первая
наверх